Купеческий обычай

Ночью женщина привязывала другой конец тесемки себе до большого пальца на ноге, а Руберто имел, придя под окно, сипнуты за тот край, что на дворе. Как Арригуччо спал, она пускала шнурок и шла открывать любовнику, а как не спал - тянула шнурок к себе, чтобы Руберто не ожидал напрасно. Руберт и штука очень понравилась, он часто ходил к своей любовнице: время им удавалось собраться, а порой и нет. Но человек случайно раскрыл те хитрости: однажды ночью Мона Сизмонда уже заснула, а он протянул ногу на постели и черкнувся об ту шнурок; схватил ее рукой - а она в жениного пальца привязана. "Да - подумал он себе, - тут что-то оно неспроста!" Увидев, что шнурок тянулась аж за окно, он еще больше убедился в своей подозрении. Вот отрезал он потихоньку ту шнурок от жениных ноги, привязал к своей и стал ждать, что же будет дальше. Через некоторое время пришел Руберто и дернул, как принято, за тесемочки, Арригуччо услышав, а он привязал ту тесемочки наослаб, она скользнула из пальца, и Руберто понял, что ему следует подождать: вот он стоит, ждет.

Арригуччо вскочил быстренько, взял оружие и побежал к двери, чтобы посмотреть, кто там и дать ему хорошего отпор, а купец был здоров и силен, он открыл дверь не так тихо, как открывали женщина, Руберто, догадавшись, что вместо хозяйки его встречает хозяин, бросился наутек, а Арригуччо за ним. Тот убегает, а тот все гонится, не одстае, тогда Руберто, тоже не ходил без оружия, достал шпагу из ножен и стал к бою: один нападавший, а второй оборонялся. Монна Сизмонда проснулась в тот момент, как Арригуччо одмикав дверь, увидев, что шнурок из пальца обрезаны, она сразу догадалась, что хитрости ее на яв вышли. Вскочила она с постели и, сообразив, чем ей это грозит, позвала поскорее служанку, которая знала о Панин нежности, и впрохала ее лечь замисто себе в постель и не одкриватись, кто она такая, как ее, может, бить Арригуччо, за это она, мол, такую награду получит, не пожалеет. Тогда госпожа погасила свет, в комнате горел, а сама спряталась в комнате и стала ждать, что будет дальше.

Как завелись биться Руберто с Арригуччом, все соседи, что на той улице жили, встали и начали их ругать, тогда Арригуччо, боясь, чтобы его не узнали, одчепився от юноши, так ничего ему и не сделав и даже не узнав, что за один и отправился домой, злой как нож. Войдя в комнату, он хлопнул яростно: - Ах ты негодная такая, еще и свет погасила. Думаешь, я тебя не найду? Ошибаешься! Но к постели, и в слуги (ибо думал, что это женщина), и как начал бить ее куда попадя кулаками и носками, то истолок бедную напрочь, еще и косы ей обрезал, и все ругал ее найлихишимы словам, как последнюю шльоху . Служанка только всхлипывала (и было чему!), И вопили время: "Ой-ой-ой, не бейте! .. Пробе! .. Будет уже! "- Но голос ее так от плача изменился и Арригуччо был такой лютый, что не узнал подмены.

Вот набил он ее, как хотел, остриг, а потом говорит: - Оттепер уже будет с тебя, непотребнице! Пойду сейчас к братьям твоим расскажу им, как ты справуешся, пусть они забирают тебя и то с тобой делают, что им честь велит, а в седьмую доме тебе больше не жить! Монна Сизмонда все то слышала; убедившись, что муж вышел из дома, она открыла комнату, зажгла свет, порадовала, как могла, свою служанку, горько плакала с большой боли, отвела ее в комнату, дала ей немало Башлей из мужниной сокровищницу и велела ухаживать за ней и лечить как следует; служанка была с того вполне довольна. Покончив таким образом со служанкой, госпожа убрала и сослали в строй постель в своей комнате, будто там эту ночь никто не спал, засветила вновь свечу, а сама оделась, приоделась так, будто еще не ложилась, зажгла фонарь, взяла белье и села наверху у лестницы за шитье, ожидая, что будет потом. Арригуччо побежал тем временем в дом, где жили женины брать, и до стучал в дверь, пока ему не открыты. Услышав шурины (а их было трое) и теща, пришел зять, сейчас встали все, зажгли свет и вышли к нему, спрашивая, чего это он к ним прибился такой поры.

Введите ваше имя:

Комментарий:

Защита от спама - введите символы с картинки (регистр имеет значение):