РЕЛИГИЯ
Бакаляр, вспоминая свысока ту надругательство, которого от нее дизнав, и слушая теперь ее плач и слезные мольбы, чувствовал одновременно злорадство и жалость в душе своей: утешался тем, что отомстил, как того хотел, а жалел несчастную, потому что так велела человечность.
- Верите, как входил я к воротам со всем этим камнем за пазухой и в пелене, то часовые и слова мне не сказали, а вы знаете, какие они придирчивы и надоедливые - до всего досматривают, потом встречал я на улице кумовьев своих и друзей , что всегда было, мне отзываются и на рюмку приглашают, а здесь никто ни слова, ни полслова - значит, они меня не видели. А вот уже как домой пришел, где взялась на мою голову ся чертовка, ся проклятая Ледащиця - и увидела меня!
Там встретил многих товарищей, осужденных к таким же мук, как и я; стоя между ними, я вспоминал о грех, что творил когда-то с кумой, и ждал за него еще страшнее наказания, чем та, которой мне наносили: горю в огне , а сам весь аж трясусь. Один какой-то грешник, который был рядом со мной, увидел это и спрашивает: "Что же такого ты сделал, чем ты больше согрешил против нас всех, и в огне стоя дрожишь?
Никострат удивлялся все сильнее и наконец сказал: - Ну-ка, посмотрю сам, не очарована тем ся груша, поэтому, кто на нее слезет, всякие чудеса мерещатся? И полез на грушу, а Лидия тогда давай с Пирром понарошку шутить.
Однако Амур, лучший утешитель и советчик, сказал ей на это дело одважитись, и Лидия дала знать Пирровы, что не замедлит выполнить полностью все требования, и пообещала ему, кроме того, что, хотя он и считает Никострата за мудрого человека, она сумеет в муже присутствии сойтись с ним, Пирром, а затем заверить мужа, то ему привиделось. Получив такое известие, Пирр стал ждать, что будет делать госпожа.
Вот продал он свои лошади, устроил лучше своих людей, приказав, однако, чтобы они к нему не признавались, а сам сошелся ближе с хозяином заезда и сказал ему однажды, что охотно стал на службу к какому-то господину, если случился подходящий. На то сказал ему хозяин: - Ты как раз подошел бы одному здешнему шляхтичу именем Эган.
Брат Ринальдо спит с кумой; человек застает его в одной комнате с ней, а она его уверяет, что тот заказывал глисты у своего крестника Хотя Филострат говорил о парфийських лошадей весьма туманно, догадливые женщины весьма тому смеялись, стараясь, правда, показать, что смеются с чего-то другого. Увидев король, его история конца подошла, велел заменить очередь Элизе; и с готовностью начала: - Милые мои подруги, и заговор против наваждения, о которой повествовала Эмилия, напомнила мне еще один случай заговоры, может, он будет не такой интересный, как тамтой, но я вам расскажу о нем, ибо на лучший сегодня не смогла.
Силах жить и нет сил умереть, Ежедневно, щомить растут мои страдания. Вволю же, любовь, одно мое желание: Нас сетью одной С ним оплутай - в твоей это воле.
Таким образом он окрестил всех чертальдян, имея с этого немалую выгоду, и своей изобретательностью оставил в дураках тех, что хотели из него посмеяться, украв перо. Они были тут же таки и слышали всю его проповедь, как издалека зайдя, довеслував он счастливо до берега, и так хохотали, что мало челюстей себе не свернули.
У брата Лука был слуга по имени Гуччо: одни дразнили Гуччо-Слоняка, вторые - Гуччо-Свиняка, третьи - Гуччо-Невмывака: то был такой сорванец, что против него и сам Липпи Топп должен в угол спрятаться. Брат Лук не раз, бывало, шутил с него в кругу своих товарищей: - Мой слуга, - говорит, было, - имеет девять таких примет, если у Соломона, Аристотеля или Сенеки была бы хоть одна из них, где и делись бы их премудрости, посвященное и добродетели.
Недавно добавлено:
Мессер Форез да Рабатта и маэстро Джотто
Однажды случилось ему быть в такой удалой компании в Монт-Уги, где несколько человек зазмагались между собой - какой флорентийский род благородных и древний? Одни говорили, что это Ламберти, вторые - Уберти, словом - каждый свое правил, как кто понимал.
Читать далее
Гвидо Кавальканти
Гвидо Кавальканти отчитывает позавгоридно нескольких флорентийских рыцарей, застали его врасплох Услышав королева, Эмилия одбула свою очередь и уже никому более рассказывать, кроме него самого и того, что имеет постоянный ривилей говорить последнее, отозвалась в общество такими словами: - Ласкавии мои подруги, хоть вы сегодня вынули мне из уст две или три историйки, что я имела в виду рассказывать, но у меня оставалась в запасе еще одна, в котором фигурирует конце такое глубокомысленное предложения, равного ему мы сейчас, может, и не слышали. Вы, наверное, хорошо знаете, что в старину в нашем городе было много хороших и похвальных обычаев, которые исчезли теперь под натиском непомерного сребролюбия, что все больше росло вместе с богатством.
Читать далее
Мадонна Елена 